Категории раздела
|
Изданное
[1]
рассказы, сказки
|
|
Лёлька и другие
[6]
цикл рассказов для детей
|
| Рассказы [1] |
|
Плюшевые истории
[0]
сатирические рассказы и сказки
|
Статистика
Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
| Главная » Статьи » Сборники. Изданное » Лёлька и другие |
Дом на окраине
| (ЗАПИСКИ МАЛЕНЬКОЙ ВЕДЬМЫ) Мы переехала в Красную горку в самый разгар лета. Папа получил место плотника на пилораме в новом поселке, куда и перевез всех своих домочадцев: маму, двоих детей и кота. Я, Лёля, младшая в этом семействе, собиралась в сентябре пойти в первый класс, а брат Митя – в четвертый. А пока оба догуливали последние летние деньки и знакомились с новым домом. В комнатах пахло краской и чем-то таким особенным, чему я не знала названия, но оно сливалось с самим понятием «мой новый дом». Он был светлым и просторным, поэтому понравился с первого взгляда, и я долго ходила по нему, не веря почему-то, что всё здесь теперь наше и мы будем здесь жить. В детской стояли знакомые предметы: полированный стол, кровать и мой диванчик. Но даже они стали вдруг какими-то особенными и новыми. Комнат было три, это не считая кухни, ванной и веранды с каменным крылечком. Полупустой зал гудел эхом. Даже большие шкафы казались в нем не такими уж большими и не доставали до потолка. Очень радовали меня окна! Из них просматривались и двор, и соседний дом и даже улица. На нее я пока только смотрела, мама не отпускала меня туда, боясь, что потеряюсь. Да мне и нового дома вполне хватало! По старому я совсем не скучала, кажется, легко забыв его еще по дороге в новый дом, когда тряслась в грузовой машине. Все мысли мои тогда летели туда, в место со странным названием Красная горка. Я так и представила ее себе – горкой. А на ее вершине – наш дом. Правду сказать, утром, выйдя на улицу, я никакой горки не увидела, разве что горы песка в чужих дворах, понято, что не красных. На одной из таких куч копошилось трое детей. Высокая светловолосая девочка, заметив мой интерес, вдруг позвала мня: «Юля, иди к нам». Я застеснялась откликнуться, тем более подойти, хотя и очень хотела. Как и многие застенчивые дети, мне приходилось несладко из-за собственной робости. Когда я вот так пряталась в скорлупу непреодолимого стеснения, начинала заикаться и так себе не нравилась! К шести годам я почти излечилась от этого преприятного ощущения, когда тебя будто выключает кто-то и дает говорить. Я не знала причин, а мама говорила, что это стряслось со мной после встречи с бычком. В один несчастный день я вышла на улицу, где гулял, привязанный к кусту лопуха, соседский бычок. Видимо, у него было особенное настроение в тот несчастный день. Лопух был вырван с корнем, а бычок бросился поиграть со мной… Но ничего из этого не сохранилось в моей памяти, кроме разве желания петь, когда становилось тревожно. Пением меня и лечили… Теперь же, когда эта высокая девочка позвала меня, да еще по имени, я очень удивилась, немного испугалась и ушла в дом, и всё думала, откуда она меня знает и не показалось ли мне, что она произнесла «Юля». Помаявшись порядком и уже решив пойти, если меня снова позовут, я в очередной раз выглянула в окно, откуда было видно горку песка, но не увидела на этот раз той девочки. Да и вообще я ее больше не встречала, хотя и помнила всегда, как особенную девочку, знавшую моё имя. Итак, моё первое знакомство с домом прошло отлично, а двор был полон еще не открытых сюрпризов. Да-да, именно за сюрпризами началась моя охота, когда я выбегала на улицу. С него-то всё и началось. Однажды прогуливаясь по цементной дорожке, я обнаружила замечательного игрушечного утенка! Он был белым и пластмассовым, с желтыми ножками на крохотных шарнирах. И сам утенок оказался крохотным, не больше моего мизинчика, но такой восхитительный, что представлялся мне самым волшебным подарком! Как он мог попасть во двор новостройки, я не знала, но, тем не менее, каждый день старательно выискивала другую игрушку, заглядывая в весенние лужи и проверяя кусты прошлогодней травы. Мне было мало одного сюрприза! Искала я и в палисаднике с моей личной песочницей и на огороде, куда папа уже высадил две сосны. Они росли возле колонки, откуда нужно было самим качать воду, нажимая на длиннющую железную шпалу, называемую «гусаком». С каким странным чувством заглядывала я в эту скважину, представляя, из каких земных глубин поднимается к нам вода! Чем пахнет земля? Она пахнет весной, когда сходит снег и вскрываются ледяные покровы, чтобы освободить ее пряный и острый дух, дух оживающей живой стихии. Осенью земля пахнет иначе, мягче и тоньше, прячась за пыльным покровом, прокаленным летним зноем. Летом она благоухает ароматом трав и цветов. А зимой ее запах неуловим и прозрачен как лед. Для меня запах всегда имел особое значение. Через него я училась познавать окружающее и рано поняла, что нет ничего, что так быстро и точно заставляло бы вспомнить что-то. Я помнила как пах детский садик, который я не любила, он пах тоской по дому; помнила, как пахла моя новая кукла – радостью; а ириски пахли счастьем Первое лето в Красной горке я провела за ловлей запахов. Мне нравилось, как пахнут цветы и зрелые травы, нравилось удерживать и усиливать эти запахи. Я стала делать настойки. В уютном местечке, в теньке малиновых зарослей возле дома появились баночки и кружки с отбитыми ручками, где зрели мои эликсиры. Быть может, причиной рождения этой лаборатории стали журналы «Юный натуралист», а может появившаяся у меня бородавка. Она была шершавой с серыми лепесточками-чешуйками и быстро росла, каждый раз надрываясь тонкой ножкой, когда я одевалась. Мне казалось, что все вокруг смотрят только на нее. Она болела. Мама объявила бородавке войну. Мы мазали бородавку ядовито-оранжевым соком чистотела, капали спиртовой настойкой и даже заговаривали, перетянув ниточкой и закопав ту в землю, чтобы сгнила. «Бог шельму метит», в то время услышала я. А шельма - кто? Конечно баба Яга с бородавкой на носу. Я распереживалась, впервые как-то связав себя с тем миром, который боялась и который, одновременно, так манил и будоражил моё детское воображение. Но не отчаялась, а как настоящая ведьма стала «колдовать» над «чашами с волшебными травами». Скоро я узнала, что самые лучшие и душистые эликсиры получаются из полыни и ромашки. Особенно удачной считалась первая. Цветки и стебли полыни давали насыщенно-желтый цвет. Аромат же замоченной в воде ромашки просто нравился. Опыты с другими цветами оставались неудачными. Ни синий цикорий, ни бордовая мальва, ни оранжевая лилия не давали желаемых красок. Да и к вящей моей досаде теряли в воде перламутровую тонкость рисунка лепестков, становясь скользкими и раскисшими. Я не уставала экспериментировать и в моих баночках побывали все травы, цветы и ягоды, которые я обнаруживала на лугу за домами или в собственном огороде. А потом бородавка отпала. Постепенно она становилась сухой и жесткой. Настойка уже не прожигала насквозь мою щеку, точно корни серой маленькой и уродливой лилии, выросшей на моей коже, истончились и наконец исчезли. От нее остался только темная точка. Я избавилась от бородавки. Но не от метки, от этого вечного знака маленькой шельмы… Первые дни я не замечала ничего странного в нашем доме. Слушать его я начала после одного необычайного маленького происшествия, оставившего, однако, огромное впечатление в моей впечатлительной душе. Мы с мамой разбирали вещи, доставая их из коробок, которые еще не все разобрали после переезда. - А почему первым в дом пускают кота? – спросила я. - Чтобы домовой хорошо принял, - сказала мама, - это такая традиция. - Он любит кошек? Мама засмеялась, потом пожала плечами и стало понятно, что она не знает, что сказать. А потом мы обе услышали этот звук – точно большая собака помотала головой, хлопая ушами. Если бы у нас жила собака, то в этот момент она сидела бы в углу. Но угол был пуст. - Кто это, домовой? – спросила я. Для меня подобное развитие нашего разговора показалось естественным и не очень страшным. А вот мама испугалась. Я это увидела, почувствовала и только тогда немножко испугалась тоже, но так, как пугаются от добрых, хоть и страшных сказок. - Мам? Это он хлопал ушами? - Померещилось, наверное. Тогда мама увела меня из комнаты и сказала, что домовых не бывает и что всё это только выдумки. Но я никак не хотела делать вид, что ничего не слышала и кто-то невидимый с большими собачьими ушами стал для меня таким же особенным существом, как та девочка, которая откуда-то знала моё имя… И все-таки наш дом был странным. Он умел пугать, своей ждущей ли тишиной, или поскрипыванием пола, или мельканием быстрых искр в темноте комнат. Иногда мне становилось страшно в нем. Я не жаловалась, ни с кем не говорила о своих страхах, да и едва ли сама отдавала себе отчет, что они есть и влияют на мою жизнь. Просто, всеми силами с чисто детской хитростью я избегала оставаться в пустой квартире одна. Теперь, когда я слышала кого-то невидимого, я стала вслушиваться в ночную тишину дома. И слышала. Нет, это никогда не происходило намеренно, когда я думала об этом, напротив, я ловила посторонние звуки, стоило лишь погрузиться в собственные мысли, а вокруг стояла тишина. Давящая, она точно тоже силилась подслушать мои мысли. И вдруг обнаруживала себя, нарушая свое собственное табу. Мгновенно уловив это, я видела быстрый, как вспышка, блеск и шаги. Я пугалась. И тут же всё проходило. Снова наступала тишина. Но она больше не слушала меня, оказываясь обычной тишиной ночного дома. Боялась ли я при этом темноту, как боятся ее многие дети? Нет. Когда в ней не пряталось что-то или кто-то, я любовалась ею, отдыхала в ней, чувствуя, что она несет в себе мое тихое счастье. Когда я всматривалась в темноту за окном, шел ли там дождь или сияла лунная ночь, меня тянуло туда, под открытое небо, прочь из каменных стен. И, став взрослее, я охотнее проводила вечера на улице, чем в доме. Окрестности вскоре я знала отлично. Луг за поселком, поля, где сеяли гречиху и пшеницу, Новый пруд, дорога к кладбищу, шедшая к далекому Юматовскому лесу, яблоневые сады и дальние границы поселка, там, через пустошь находилась бензоправка, где работала мама – все это было исхожено вдоль и поперек. И не могло существовать земли красивее и милее! Будь то звонкое лето с парящим от жары воздухом, или метельная зима с хрустом глубокого снега, или слякотная осень в красках киновари и охры, а может нарядная и душистая от сирени и черемухи весна, мое сердце, мой разум охотно впитывали и хранили полюбившиеся образы. Но как это часто бывает, самый таинственный уголок Красной горки оказался удивительно близко. - А ты знаешь, что у нас под окнами шумит космос? – однажды спросила меня мама. - Как это? – удивилась я. - Сходи, послушай, - предложила она с удовольствием, - прямо под окном спальной. Я пошла, мне стало чрезвычайно любопытно, и поняла, что мама имела в виду, когда, потоптавшись среди кустов японской розы, шагнула вдруг в гудящее пространство. И сразу оцепенела, закинув голову. Он и правда шумел, звал, далекий, идущий из бездонных глубин, звенел, струился голосом хрустальных звезд. Космос. Ничем другим это не могло быть. Оно имело определенные границы, за которыми существовала обычная жизнь и обычные звуки. А там, внутри него, вдруг забывалось обо всем, точно ты попадала в прозрачную воронку, заполненную эхом вселенной. Потрясенная и отчего-то счастливая, я вернулась к маме. - Надо ночью послушать! Ночью звезды ближе. - Не боишься? Я не боялась. Под окнами нашего дома открылось вдруг самое безопасное и самое загадочное место на земле. Дорога в небо, врата в космос или… куда? Зато во дворе было еще столько удивительного! Глубокие ямы для слива воды, вырытые возле домов, прямо манили местную ребятню. И нас с братом в том числе. Одну из ям облюбовали мальчишки, устроив в ней «военный штаб». - Айда в ямы, Лёлище! – появляясь на крыльце, звал брат. - Не хочу. - Вообще-то я была Юлией, но с лёгкой маминой подачи звалась Лёлищем. Всё из-за любимого мультика про иностранных мальчиков Лёлика и Болика. Почему я обрела имя оного из них – оставалось загадкой, а мама только смеялась. - Хотел тебе свой новый «калаш» показать, - стрельнув в меня веселым взглядом, усмехался Митя. Он постоянно что-то мастерил; то брелки плел из разноцветных проводков, то парусник клеил, то стрелы с луками. В его личной сокровищнице было полно всяких самодельных штучек. - Покажи! – обрадовалась я и легко сменила гнев на милость, а потом едва дождалась, пока брат ходил в сарай за новой поделкой. - Вот, - вернувшийся Митька показал автомат, очень похожий на виденные мною в журналах «Моделист Конструктор». - Красивый. Митька фыркнул: - Сама ты красивая! И, повесив автомат на плечо, с важным видом отправился в «штаб». Я опять обиделась. Я вообще такая, вечно «дуюсь, как мышь на крупу», по заверению мамы. С грустным видом побрела в палисадник, думая о том, что Митька часто бывает таким врединой, а на самом деле лучше всех моих знакомых мальчишек. Отличник, фантазер и «народный умелец», как называл его папа. А еще - Митя просто брат. И с ним никогда не бывает скучно. Забравшись на бортик песочницы, я с тайной гордостью увидела Митьку, слоняющегося возле ямы в своих черных брючках и клетчатой рубашке с засученными, как у папы, рукавами. Захотелось окликнуть, но передумалось. Пусть тоже поскучает! Повеселев, с улыбкой осмотрела свои владения. Здесь все было знакомо, все, до последнего кустика. Мой заповедник. Хранилище снадобий для Аптечки, да и вообще… Темные листья лопуха; стрелки цикория; тонкие стебли вьюнка; круглые листья копеечника; кустики львиного зева – я могла представить себе все это с закрытыми глазами. Папа посадил возле забора две рябинки и черемуху. Они дружно принялись и уже подросли. Теперь в мои обязанности входили поливка и прополка травы вокруг них. Папа сказал, что травка будет мешать расти молоденьким деревцам, а мне это надо? Конечно нет, поэтому как не постараться… Выщипав появившиеся тонюсенькие росточки, уставшая, грязная и довольная, присела на шину от колеса и посмотрела на дом. Он казался таким большим, весь из белого кирпича, с крышей из шифера, с красной трубой и синими наличниками окон. И пусть он походил на все другие дома поселка, но чем-то разительно отличался от них. Потому что был моим, родным и уже любимым. | |
| Просмотров: 458 | Комментарии: 4 | |
| Всего комментариев: 4 | ||||
| ||||
0
наверное все девочки играют в принцесс, а уж цветы для этого самое клаассное